9 января на рабочем месте в Санкт-Петербурге ушел из жизни бард "Долины" - Игорь Щукин.
Многим он известен как автор и исполнитель поисковых песен. Стоит набрать в интернете "Песни Игоря Щукина", название "Гимн Солянки", "Вальс разведки" - найдешь записи в его исполнении. Немудреные по аранжировке, но заставляющие вспомнить каждую деталь тридцати лет поисковых экспедиций в Долину смерти, что под Мясным Бором Новгородской области.
Стоит напомнить, что он не просто бард от поискового костра из п.Сясьстрой.
Он тот самый мент - прообраз героев сериала "Улицы разбитых фонарей", криминалист Питера.
Он - дважды участник "командировок" питерского спецназа в Чечню.
Он - отец и наставник многих поколений поисковиков.
Он - Друг.
Впрочем, слово ему самому.
Игорь Щукин (Ленинградская обл., п.Сясьстрой)
АВГУСТ 94-го
(Баллада о «Солянке»)
Дождливое лето от нас незаметно уходит,
И как-то смущенно прощается август грибной.
Мы вместе собрались опять в мясноборском походе,
В лесах новгородских на новую встречу с войной.
Тут все как и прежде: кустарник на сдвоенной ЛЭПке,
Занудливый дождь, от листвы опадающей прель.
"Солянку" снабжает дровами угрюмый Безлепкин,
Склонилась над ужином шеф-повариха Гузель.
Из крайней палатки доносится голос негромкий.
На небо взирает с тоской Котилевский Сергей.
В углу бивака примостилась челнинская Томка.
Пожаловал в гости с супругой Майоров Андрей.
Тряхнув бородою, гитару возьмет Черепанов,
Споет по заказу — ты только его попроси.
На кухне тихонько наводит порядок Светлана,
На бревнах в сторонке дымит сигаретой Максим.
В аптечке зачем-то копается Власова Натка.
Из леса полдерева Щукин несет на горбе.
Меньшой Черепанов построил блиндаж у палатки —
Того и гляди кто-то ногу сломает себе.
Наталью Мартынову в теплой зеленой косынке
Терзает вопрос, не пойти ли в палатку поспать.
С Гошаном ругается юная хрупкая Динка.
Усанов задумался, где ему завтра копать.
Холодное солнце за тучи на западе скрылось,
Сырые поленья в огне монотонно шипят.
Свинцовое небо пошлет моросящую сырость,
Дымящий костер согревает усталых ребят.
На будущий год это, может быть, вновь повторится —
Костры запылают, и песни опять зазвучат.
Я снова увижу родные, небритые лица
И полные солнца глаза наших милых девчат.
Я ОБНИМАЮ ВАС, ДРУЗЬЯ МОИ КАЗАНСКИЕ
Я обнимаю вас, друзья мои казанские!
Мы с вами прожили веселые деньки.
На биваки на наши полупартизанские
Несли стволы, гранаты, мины и штыки.
Костры захлебывались порохом винтовочным,
И кто-то в елочках закладывал снаряд,
А после хвастался ранением осколочным
И подорвать грозился чей-нибудь отряд.
Однако, черт возьми, какое было времечко!
На "госпитальной" спирту дернул, и назад.
Стучало сердце, мысли прыгали под темечком,
С похмелья пот соленый заливал глаза.
А с "бодуна" сушили мы воронки глотками,
В сухом окопе норовили прикорнуть.
И по соседям дружно шастали с находками,
Меняли их кому-нибудь на что-нибудь.
Мы пели песни с вами допоздна, до самого,
А поутру кого попробуй, добудись.
Гоняли в Новгород за водкою Губанова,
Травили байки молодым - вот это жизнь!
Уходят в прошлое события чудесные,
И песни новые поют на биваках.
На смену нам пришли ребята неизвестные,
Но память будет жить о нас, о стариках.
ЗВЕЗДА
Висит луна на черном небосклоне,
Висят созвездья месяца, года.
А на моей запачканной ладони
Лежит давно погасшая звезда.
Досталось ей шальной немецкой пулей
Полсотни, даже больше лет назад.
Последний раз ее лучи блеснули
В солдатских угасающих глазах.
Она упала вниз, в окопчик мелкий,
Солдата попросила: "Обогрей!"
А он лежал, убитый в перестрелке
Попав под залп немецких батарей.
Ей силы не хватило вновь подняться
Назад на небо, снова засиять.
Судьба приговорила ей остаться
Безвестные останки охранять.
Ее лучи сквозь желтые иголки
Коснулись осторожно рук моих,
Когда окопчик старый возле елки
Я разгребал от высохшей хвои.
Висит луна на черном небосклоне,
Висят созвездья месяца, года,
А на моей запачканной ладони
Лежит давно погасшая звезда.
Я ВЕРНУСЬ
Если вам скажет кто, что я больше уже не вернусь
В это Богом и чертом давно позабытое место –
Вы не верьте тому. Я свободный денечек найду,
Я приду к вам, друзья. Я с собой принесу свои песни.
Сколько раз я прощался! И все же уйти не сумел
Из промокшей насквозь, из сожженной, изрытой Долины.
Я назад возвращался. Я, значит, еще не допел
О друзьях, о лесах, о воронках, затянутых глиной.
Будет хмурая осень с холодным, противным дождем...
Белым снегом зима занесет место нашей стоянки...
Не грустите, ребята, - до новой весны доживем.
Мы костром отогреем бивак нашей доброй "солянки".
Будет холод, туман, комары, и дожди, и жара.
И движок ГТТ на дороге мы снова услышим,
Будут споры и песни всю ночь до утра
И про это про все кто-то новые песни напишет.
Сентябрь 1995 г.
ЭТО - ДОЛИНА
Если спросят меня:
"Что собой представляет Долина?"
Над вопросом задумаюсь –
Как в двух словах объяснить?
Это – жирная грязь,
Это – старые ржавые мины,
Это каждому надо хотя бы разок пережить.
Это – цепь блиндажей у Мостков
И у Полисти Спасской,
Это – дождь проливной
И усталые чьи-то шаги,
Это – липкая кровь
Вперемешку со ржавчиной красной,
Это – мокрые ноги и порваные сапоги.
Это мир доброты,
Мир без должностей, рангов и званий,
Это – запах болота и прелой опавшей листвы,
Это – встречи друзей,
Это – горечь и боль расставаний,
Это – свечи берез,
Это – нежная зелень травы.
Это больше, чем жизнь.
Это – просто Долина.
Это мир тишины, где когда-то гремели бои,
Это – трель соловья,
Это – мать, потерявшая сына,
Это – память и долг,
Это – братья и сестры мои.
НЕ ВЕШАТЬ НОС
Опять в столицах делят славу
И жить пытаются учить!
Им не найти на нас управу,
С Долиной нас не разлучить!
Опять раскинутся палатки
Над старой Полистью рекой.
В столицах снова беспорядки –
Не надо жизни нам такой.
Припев: Не вешать нос!
Мы вновь в Долине!
Дурна ли жизнь, иль хороша,
Но все преграды сокруша,
Вернутся сердце и душа
Туда, где ждут нас и поныне!
В желудке черти барабанят,
Сломался снова вездеход,
Перед глазами все в тумане,
Назад ни шагу! Лишь вперед!
По старой Северной дороге,
По ЛЭП и лесом напрямик
Бредет, свои не чуя ноги,
Усталый наш поисковик.
Над биваками солнце встанет,
Разгонит утренний туман.
Своим примером в поиск тянет
Казанец Мишка "Черепан".
Не признаем мы день воскресный.
Зачем такой вопрос, чудак?!
Работа - днем, а ночью - песни!
Здесь было так и будет так!!!
ГИМН СОЛЯНКИ
Нас кое-кто считает мародерами,
А кое-кто - совсем наоборот.
Да, мы берем "стволы", потом которые
Милиция без акта заберет.
По просекам ползут, гремя моторами,
Зеленые трудяги ГТТ,
А ты шагаешь следом в ту же сторону,
Мечтаешь откопать себе ТТ.
Мечты такие есть почти у каждого,
Но если откровенно до конца –
Найти бы медальон с хорошим вкладышем
И родственников этого бойца.
Когда начнешь копать бойца безвестного,
Вмиг кожу облепляет мошкара,
И, испытав мучения телесные,
Дерешь ногтями шкуру до утра.
Повременим с кострами и гитарами,
Сначала откопаем тот блиндаж,
Где Безлепон надыбал трубку старую,
А Игорь - полусгнивший карандаш.
Бывают здесь истории трагичные:
Порой кому-то что-то оторвет.
К делам подобным мы давно привычные –
Такое здесь бывает каждый год.
АВГУСТ 1991-го
Звучал по радио указ ГКЧП,
По телевизору крутили "Лебединое",
А мы в "болотниках" шагали по тропе
От глаз чужих надежно скрытые Долиною.
Гуляли танки по Садовому кольцу,
Притихнул Питер в ожидании захвата,
А мы чего? Нам трусить, вроде, не к лицу.
Мы хоть и мирные, но резкие ребята.
Постановили: дать мятежникам отпор!
"Китаец Пак" искал трофейное оружие,
Точил Андрей противотанковый топор,
Олег минировал проходы между лужами.
Стонал асфальт под грузом танковых колонн,
И настроенье было очень даже скверное,
Входил в Долину поисковый батальон,
Стоял чудесный август 91-го.
(А по Долине шел казанский батальон,
Стоял чудесный август 91-го.)
ДОЧКА
Моя дочка играет с ручною гранатой,
С той, что я в девяностом году откопал.
Своей старенькой верной саперной лопатой –
Тола нет и давно уже свинчен запал.
Хрупкой ручкой сжимает дочурка "игрушку",
То подбросит ее, то по полу катнет.
По ковру поскакала ребристая чушка,
Ты не бойся, дочурка, она не рванет.
Ни один из осколков ее не поранит,
Никого из людей не сразит наповал,
Только жаль - никогда постаревшим не станет
Тот боец, у кого я ее откопал.
Моя кроха - дочурка - правнучка солдата,
Он в районе Мясного без вести пропал,
А она продолжает резвиться с гранатой –
Тола нет и давно уже свинчен запал.
Ты не знаешь пока, чем ты, доча, играешь,
Для чего сделан этот кусок чугуна..
Ты не знаешь пока, и, даст бог, не узнаешь,
Что такое беда, что такое война.
Июль 1995 г.
ПРОСТИТЕ, НАС МУЖИКИ!
Вы нас простите, мужики! За все простите!
О павших память мы хранили, как могли
В Мясном Бору на братском кладбище вы спите,
Придавленные тоннами земли.
Мы ваши внуки, мужики. Вы наши деды.
Вы нас собою заслонили от беды,
Теперь полсотни лет спустя после победы
Мы ваши ищем на земле следы.
Палатки ставим мы свои на поле боя,
Где каждый метр солдатской кровушкой полит
Идем назад – вас, мужики несем с собою
Под сень зеленых елей, черных плит.
Да видно мало было черного гранита,
Что положили сверху холмиков земли
Могилы, кладбище – в железо все зашито
Чтоб скошенные встать вы не смогли.
Вы нас простите, мужики! Вы нас простите,
Что ваш покой тревожат поисковики.
Вы в нашей памяти не в бронзе, не в граните –
В нас ваши души поселились, мужики.
Декабрь, 1995 г.
Спи спокойно, Игорек. Будем помнить тебя не только у костров в экспедициях.
От имени членов отряда "Солянка" - Михаил Черепанов
